Парфюмерная рецензия на книгу Артёма Уразимбетова «Демоны внутри нас»

О книге

 

«Демоны внутри нас» — не просто фольклорно-мифологическое собрание историй, а целая степная нео-энциклопедия зла, боли, трансформации и силы. Автор бережно собирает и пересобирает страшные сказания, придавая им остроту современной прозы, сохранив звучание архаического дыхания. Здесь не хоррор ради страха, а реконструкция народной памяти: голос мёртвых, заговорённый снытью, запах жжёной шерсти, сказ о боли, которую не стереть временем.

 

Об авторе

 

Артём Уразимбетов — писатель, сценарист, исследователь казахской мифологии. Работает на стыке фольклора, документалистики и художественной прозы. Его стиль, как дым от степного пожара: затягивает, обволакивает, но в глубине несёт искру очищения. Уразимбетов тщательно работает с казахскими архетипами, и «Демоны внутри нас» — яркое тому подтверждение: это книга-перевёртыш, где зло не всегда зло и где человеческое — не всегда человек.

 

Парфюмерная рецепция: как пахнет эта книга

 

Ароматы отдельных историй

 

«Жезтырнак» пахнет пеплом материнской любви. Здесь аромат горелой полыни, копчёной меди, ржавой крови и сырой земли, в которую когтистая Айсулу вцеплялась, рыдая. Запах режет, щекочет ноздри и остаётся в волосах, как дым от костра, на котором жгли души.

У «Конаяка» запах лесной подстилки, согретой страхом. Листья, мох, перезрелая ежевика и затхлый мешок с кожей. Нота ужаса здесь — смолистая, древесная, вяжущая, как шаг за шагом наступающая гибель.

«Албасты» пахнет розовыми цветками, которых больше не будет. Это аромат пережитой грозы, дождевых капель на шафране и трав, которые больше не прорастут в том же месте. Сладковато-зелёный, почти пленительный, он иллюзия безопасности перед тем, как случится невозможное.

«Тотемы и тасбалы» — это запах сырого дерева, крови, впитавшейся в кору, смолы, ладана, оставленного на алтаре. Аромат молитвы на выжженной земле. Терпкий и глубинный, как подземный стон предков.

«Айсулу» пахнет разорванной кожей времени. Это аромат материнского безумия: подкопчённый бархат, чёрная смола, перец, впитанный в волосы, и соль в разорванном горле. Здесь горький мёд погибших детей смешивается с тёплым животом волчицы, что не успела. Запах настолько живой, что режет сердце и вызывает слёзы, даже если ты не знаешь, кого оплакиваешь.

«Совы-крикуньи» пахнут глухим лесом, который помнит доброту. Это запах старого дерева, пыльных крыльев, ночного воздуха, натянутого как струна. Лёгкий аккорд дыма, мела и жёлтого глаза. Тут — влажные камни, смолистая кожа и перо, пахнущее временем. Такой аромат — как весть: молчит, пока ты не готов услышать.

У «Джада» запах хрупкой судьбой. Камень, который впитал в себя шаманскую мольбу, отдаёт аромат редкой зелени, чая из луговой травы, копчёного молока и жжёного песка. Тёплый, мужской запах великой дороги, в которую вплетается дыхание богов. Он как артефакт: ты не носишь его на коже — он носит тебя внутри.

«Жай»  пахнет шерстью, простреленной грозой. Здесь — дым, терпкость звериного тела, ветер с лугов, пролитое молоко и медная слеза, скатившаяся по носу. Аромат преданности, который встречает тебя первым, когда ты возвращаешься туда, где тебя больше никто не ждёт. Запах дома, которого уже нет, но память ещё охраняет его порог.

«Арман» — это запах детской решимости не бояться. Запах горячих лепёшек, тёплого чая с чабрецом, книг, открытых ночью, и тонкого испуга, спрятанного под подушкой. Сквозь него прорываются аккорд керосина, степной пыли и шерсти пса Жая. Аромат — как надежда, которую ещё можно удержать.

 

Общий аромат книги

 

Здесь парфюм трагедии и возмездия, сложносочинённый и богатый. Полынь, дым, медь, ветивер, сырые древесные корни и небольшая доза чёрного перца создают аромат фольклора, пережитого не умом, а нутром. Так пахнет степь, когда её ранят. Когда плачет женщина-демон. Когда шакалы молчат. Аромат памяти, которой страшно, но к которой хочется прижаться, как к груди мёртвой матери.

 

Эмоциональное впечатление

 

Каждая история — обонятельный аккорд: горечь одиночества, гипнотический мёд трагедии, мускус бессилия и амбровая тоска по невозможному прощению.

Такое чтение — вдыхание духов степи, в которых живут дух, стоны, пепел, и, как ни странно — свет. Лёгкий, тусклый, но всё-таки теплящийся в запахе жертвы и любви. Он сквозит в «человеческом» взгляде Айсулу, в совином пёрышке, в отблеске огня, который не уничтожил, а осветил.

 

Финальное послевкусие

 

«Демоны внутри нас» — аромакнига, в которой терпкость боли соседствует с бальзамом преданности, угар битвы с цветочной нотой прощения, а дым мёртвых костров — с мятой надеждой.

Это не книга, которую читаешь, — это духи, которые наносишь на кожу души.

Для читателя с чутким носом — возможность вдыхать легенду и распознать в ней свой страх.

Аромат её — неизгладим, как след когтей на сердце.

Когда я читаю «Демоны внутри нас», я не просто перелистываю страницы. Я будто вглядываюсь в раскадровку невидимого кино, поэтической киноленты, где каждая сцена — телесное воспоминание степи, а каждый герой — архетип, оживший в плотной тьме нашей коллективной травмы.

Как писатель, я ощущаю в книге Уразимбетова высокую дисциплину мифопоэтики. Он не сочиняет — он восстанавливает фольклорный код, выверяет тональность ужаса, не стилизует, а слушает. В его текстах звучит не литература, а устное дыхание предков. Его слово не глянцевый сюжет, а рана, которая не болит, потому что стала ритуалом.

Как сценарист, я вижу, что перед нами — готовый сериал, кинотрилогия, возможно, даже эпопея, где каждый демон — и символ, и конфликт, и горькая притча. Жезтырнак не монстр, а мать, которую не спасли. Коллективный архетип женщины, преданной не только людьми, но и богами. Айсулу могла бы стоять рядом с Медеей, Лилит, Хаекой, но остаётся на обрыве степи, в платье цвета ультрамарина, вечно на грани.

Как режиссёр, я не могу не думать, как пахли бы сцены, как бы скрипел пол в доме лучника, как бы стучало сердце в груди мальчика, как бы завывал ветер в паузах между диалогами. У автора получилось кино, где основной персонаж — атмосфера. Звук и тишина здесь такие же живые, как кровь и луна. Визуально я вижу не цветной фильм, а степной нуар, окровавленную акварель, где каждый силуэт — как вырезанный ножом.

«Демоны внутри нас» не просто книга о демонах, а алтарь утрат и страх переживания. Хроника неизбывной вины и необратимой трансформации, казахский «Пантеон мёртвых героинь», и это глубоко актуально в XXI веке, когда каждый демон оказывается внутри, а не вовне.